В закрытом гарнизоне-2 - Валерий Ковалев

А через несколько лет, в середине 70-х, он поступил в продажу. И качество, кто помнит, было не в пример нынешнему. Умели тогда делать.

Сила традиции

В Ленинграде небывало солнечный июнь и белые ночи.

Приехав из столицы, мы с Володей Мазаевым и Васей Нечаем проходим оперативную стажировку в «Большом доме» на Литейном. С девяти утра до восемнадцати вечера занимаемся практикой сыска и перенимаем опыт старших коллег. А после возвращаемся в гостиницу, переоблачаемся в гражданку и, прихватив Вовкин «Зенит», до трех утра знакомимся с достопримечательностями Северной Пальмиры.

После трех лет службы в забытых богом полярных гарнизонах, город Петра кажется нам сказкой, и мы не перестаем им восхищаться.

Уже самым тщательным образом обследованы Эрмитаж, равелины Петропавловки и Петродворец, посещены «Аврора» и Кронштадт, совершены плавучие экскурсии по Неве и пешие по питерским рюмочным.

Сейчас второй час ночи, но светло как днем. С берега веет легкий бриз, нанося запахи деревьев и цветов, бескрайняя, сливающаяся с горизонтом гладь залива призрачно искрится, ощущение нереальности.

Мы расслаблено сидим за столиком кафе морского трамвайчика, который попыхивая дизелями тихо чапает в сторону Кронштадта, пьем холодное до ломоты в зубах «рижское» и любуемся окружающим пейзажем.

В носу, под звуки льющейся их динамика музыки, лихо отплясывает группа питерской молодежи, судя по всему студенты.

У моря, у синего моря,Где чайки плывут над волною,Где солнце светит лишь для нас с тобой,Целый день, поет прибой!

несется над залвом и нам хорошо. Вот так бы плыть и плыть без остановки.

– Да, щелкнув зажигалку и закурив очередную беломорину, мечтательно говорит Василий. – Вот из-за таких минут и стоит жить.

– Ага, – щуря кошачьи глаза на длинноногих девчонок в мини, – поводит широченными плечами Вовка. – Ленинградки красивее москвичек. И трахаются лучше.

– Циник ты, однако, Вова, – обижается Нечай. – Я имею в виду вот все это. И делает театральный жест над головой.

– А, это, – бормочет Мазай. – Согласен. И идет знакомиться с очередной девчонкой.

– Не обращай внимания, Васек, – хлопаю я приятеля по плечу. – Дед же служил на торпедных катерах, а там сам знаешь, скорость, тряска, ну и остались одни инстинкты.

– Это точно, – бурчит Нечай, и мы заказываем еще пива.

Спустя час мы бредем по набережной в сторону Исаакиевского собора. На пустынных проспектах сонно мигают отключенные светофоры, но кругом людно. Мимо пропархивают веселые стайки молодежи, неспешно шествуют пожилые пары, группами проходят иностранные туристы, откуда-то доносится звон гитары и песня Окуджавы.

– Интересно, где мы сегодня будем питаться, – зевает Вовка. – Уже воскресенье, а в гостиничном кафе выходной.

– Ох и любишь ты дед земные утехи, – сокрушенно вздыхает Вася. – Найдем. Лучше впитывай красоту великого города. Тут жили и творили такие люди!

– А я и впитываю, – делает стойку на руках Мазай и, пройдя метров десять вниз головой, снова встает на ноги. – Но жрать все равно хочется.

– Не бузи, Вова, – тут тебе не спортзал, назидательно говорю я, и мы весело смеемся.

Минут через десять мы останавливаемся у памятника Медному всаднику и в очередной раз с интересом его разглядываем.

– Шедевр! – восхищенно цокает языком Нечай. – Растрелли был, гениальный скульптор.

– Интересно, сколько слупил с Екатерины за памятник этот самый гений, – ухмыляется Вовка. – И яйца у коня какие-то подозрительные, без патины.

– Точно, – говорю я, приглядываясь к памятнику. – Вроде как недавно сделанные

Несколько минут мы живо обсуждаем этот вопрос, и решаем, что конские причандалы оторвали местные вандалы, как например, шпагу у Петра I в парке его имени в Кронштадте.

Мы там были и выступавший в качестве экскурсовода наш наставник, старший лейтенант Валера Пшеничный рассказал, что на протяжении последних лет, какие-то злоумышленники регулярно похищали из рук Императора шпагу. Их впоследствии отловили, но, судя, но судя по явно обновленным атрибутам царского коня, не всех.

Решив утром выяснить все у Валеры, который обещал заехать за нами в десять, и был фанатом своего города, мы отправляемся в гостиницу вздремнуть. А шпиль Адмиралтейства уже золотит утренняя заря.

Ровно в десять, когда мы заканчиваем пить пустой чай с сухарями, дверь номера стремительно распахивается и на пороге возникает наставник.

Вместо привычной формы на нем летний щегольский костюм и остроносые штиблеты. Валера благоухает парфумом и как всегда жизнерадостен.

– Так, парни, сейчас двинем на Васильевский и позавтракаем, там кавказцы открыли шикарную чебуречную с марочными портвейнами, я угощаю.

Вскоре мы выходим из такси у небольшого строения, у дверей которого застыл хмурый вышибала и нетерпеливо переминается длинная очередь.

– Во сколько любителей чебуреков, – присвистывает старлей. – Давайте орлы, двигайте за мной.

При виде Пшеничного вышибала изображает улыбку и предупредительно распахивает глухую дверь.

– А чего этих без очереди! – орут из толпы.

– Ша! Поднимает волосатую лапу цербер. У них заказан столик!

Оформленный в современном стиле зал, с сияющей никелем стойкой бара и тихой восточной музыкой заполнен до отказа. Вверху беззвучно вращаются лопасти огромного вентилятора, а снующие между столиками официанты разносят клиентам золотистые, издающий дразнящий запах чебуреки и темные бутылки портвейна.

– Вах! Валерий Петрович, – гортанно восклицает появившийся словно из-под земли полный, восточный человек с янтарными четками в руках и обменивается рукопожатием с наставником. – Рад вас снова видеть. Зашли покушать?

– Да, Алихан, организуй нам пожалуйста все по полной программе.

– Рафаэль! – щелкает толстяк пальцами и рядом возникает официант.

– Обслужи моих друзей, по высшему разряду.

Вскоре мы сидим за одним из столиков, на котором поочередно возникает по порции дымящихся чебуреков, чашки душистого куриного бульона к ним, всевозможная зелень и запотевшие бутылки марочного порвейна.

– Ну, за успешное продолжение вашей стажировки – произносит Валера тост и мы сдвигаем стаканы.

Потом отдаем дань всему, что на столе и восхищенно мычим. Таких чебуреков в Москве нету. Разве что в ресторане «Узбекистан», но он нам не по карману. Превосходен и портвейн, терпкий, маслянистый и с запахом муската.

– А теперь наш, – снова набулькивает Валера стаканы, и они выпиваются за тех, кто в море.

Утолив первый голод, мы откидываемся на высокие спинки стульев, дымим сигаретами и с обожанием взираем на наставника.

Валера по своему уникальная личность. Один из самых молодых оперативников в Особом отделе Ленинградской ВМБ, он уже старший опер обслуживает особо важные объекты на Кировском заводе, морской учебный отряд и «Аврору». Причем не имея специального образования и заочно обучаясь в Ленинградском госуниверситете. По работе у него блестящие результаты и масса благодарностей от начальства. А еще, что немаловажно для нашей профессии везде друзья и знакомые.

Забегая вперед скажу, что в октябре 1986, находясь на боевой службе в Атлантике в составе экипажа ракетного подводного крейсера «К-219», на котором произошел взрыв в ракетной шахте, капитан 3 ранга Валерий Петрович Пшеничный принял на себе командование в одном из аварийном отсеков и без потерь вывел весь личный состав наверх.

– Послушай, Петрович, – наклоняюсь я к наставнику, а с конем Медного всадника у вас все в порядке.

– Так вы заметили? – следует ответ и он беззвучно хохочет. – Молодцы, в наблюдательности вам не откажешь, учту в отзыве. А конь, это проделки нахимовцев. Небось уже встречали их?

– Ну да, видели в увольнениях, серьезные пацаны.

– Еще те кадры, – улыбается Валера. Офицеры потом из них получаются отменные, но побузить хлопчики любят.

Не знаю, с каких уж времен, у них традиция. В ночь накануне выпуска надраить асидолом яйца коню Петра. И так каждый год. Чего только командование училища и городские власти не делали, чтоб это прекратить. У нас же тут полно иностранцев и разных делегаций. Отлавливали их и наказывали, накануне выпуска ставили наряд милиции, все впустую. В день выпуска яйца всегда блестят как корабельная рында. Кстати, он через неделю. Можете потом сами сходить к памятнику и в этом убедиться.

– Вот черти, – довольно крутим мы головами. – Упертые ребята.

– Ну да, – соглашается Валера. – А еще они гроза местной шпаны. Метелят тех при всяком удобном случае.

Через неделю, в день очередного выпуска нахимовцев, мы съездили к Медному всаднику.

Причандалы императорского коня сияли ослепительным блеском.